Молебен Майкла Мойнихэна

Двери клуба PLAN B открылись точно по расписанию. Зал медленно наполнялся. Пространство за рампой было всё ещё пустынно и затемнено. Из динамиков лился martial, приятный и разнообразный. Однако, в настоящий момент он казался определённо лишним.

Выступлению знаменитостей должно предшествовать почтительное безмолвие, в противном же случае живая музыка обесценивается. Тишина перед концертом многообещающа, она настраивает зрителя на нужный лад, заставляет с замиранием сердца ждать явления единственных и неповторимых кумиров. А устроители, получается, нивелируют запись и живой звук. В то время как никакой другой музыки кроме значащихся в программке Оцепеневших и Blood Axis здесь и сейчас быть не должно.

В парфюмерных салонах среди раскупоренных пробников всегда можно отыскать баночку с кофейными зёрнами, она – чтобы посетитель мог прочистить ноздри, изгнать даже память о посторонних запахах. В суши-барах обязательно подают горку розовых стружек. Перед тем как приступить к новому блюду, полагается при помощи имбиря избавиться от вкуса старого. Все эти меры – особый род гигиены. Аналог имбиря и кофе в поющем мире суть тишина. То, что фоновый шум – обычное дело для большинства мероприятий, никоим образом не извиняет организаторов данного.

Трудно удержаться от игры слов, если таковая сама напрашивается. «Оцепеневшие», должно быть, оцепенели где-то в дороге и концерт начался с часовым опозданием. Не исключено, однако, что они ожидали, пока подтянется побольше людей, в таком случае организаторы неправильно указали время начала.

Музыка у дуэта своеобразная, потому зрители не сразу заметили, как «Оцепеневшие» закончили настраивать инструменты и начали, собственно, играть. Вроде бы подавали знаки в вознесённую к потолку будку звукорежиссёров, и вот практически теми же движениями обращаются к зрителям с неким призывом, то ли попросту размахивают руками по инерции, получив необходимые звуки.

На помещённом в глубине сцены экране проектора брезжил депрессивный видеоряд. Попеременно шли отснятые на испорченную плёнку индустриальные ландшафты, истерзанные старостью лица и руки, заброшенные деревни. Временами картинка покрывалась пятнами окисления, расползалась дырами, как будто в перегревшемся аналоговом аппарате тлел целлулоид. На этом фоне один из дуэта терзал гитару, другой колдовал над пультом, низко склоняясь и рук не отводя. Многократно отзывавшиеся в углах и закоулках помещения удары драм-машины, напоминавшие «подземный гром» пятибалльного землетрясения, порой сливались с нескончаемым скрежетом струн в единый «белый шум». В иные моменты децибелы вплотную подбирались к болевому порогу, и хотелось запустить чем-нибудь в виновников бедствия.

Когда у публики от нойза в зобу дыханье спёрло, музыканты отключили аппаратуру и принялись сматывать провода. Гитарист бережно уложил в чехол огромный, похожий на вырванную из бетонной плиты арматурину смычок. Ужас под названием «разогрев» закончился.

Сочетать в один вечер какофонический ансамбль с по маршевому упорядоченным и отчётливым Blood Axis определённо не стоило. Закономерно возникает подозрение, что организаторы хотели оглушить присутствующих, дабы никто не различил внезапно проявившуюся слабину хедлайнеров: охриплость вокалиста после перелёта или сбивчивость ритма как следствие приступа радикулита у барабанщика. Впрочем, Blood Axis не подвели.

В турне группа отправилась в лучшем своём составе. Шесть человек: вокал, скрипка, бас-гитара, соло-гитара, стандартная ударная установка и большой барабан. Звучание показалось куда более тяжелым, чем на студийных записях.

Своеобычные Blood Axis интонации менее заметны, но появляются другие, и расставлены новые, неожиданные акценты. Были и находки: перед фронтменом Майклом Мойнихэном стояло два микрофона. Один – классический, Майкл пользовался им большую часть времени, ко второму, придававшему голосу оттенок пластмассовой искусственности, обращался, если хотел подчеркнуть фразу. С большим артистизмом Мойнихэн поводил руками, молебствуя: возносил хвалы и протягивал дары забытым праиндоевропейским богам, которые часто упоминаются в его текстах.

В многолюдном зале песнопения лишаются изрядной доли торжественности. Не избегли этого и Blood Axis. Тем более, многие присущие их творчеству приёмы по тем или иным причинам невозможно использовать на выступлениях. Трансляцию записей голосов Эзры Паунды и Чарльза Мэнсона видимо сочли моветоном. Сэмплы, заимствованные из оркестровых партий, пришлось исполнять собственными силами. Так, тему прокофьевского «Танца рыцарей» довольно резво сыграла на своей электрической скрипке Аннабель Ли.

Исчезло искусственное эхо, выветрилось хоральное многоголосие, но осталось главное - узнаваемые мелодии и харизматичный голос. Со сцены гремел речитатив, может быть, и несколько бедный в эмоциональном плане, но перенасыщенный смыслами. Майкл Мойнихэн аккомпанировал себе деревянной колотушкой по тимпану. Из толпы кричали: «Бей, Миша, в бубен, бей!..» Отдельные личности размашисто маршировали на месте и жестикулировали, в подражание Мойнихэну эксцентрично потрясая руками с отставленными пальцами.

За два часа Blood Axis исполнили главные свои хиты. На прощание прозвучала в угоду фанатам залихватская «танцевальная» песенка из репертуара Joy Division. Несколько дюжин человек от избытка чувств слэмились в своём узком кругу.

Музыканты поклонились и удалились за кулисы. Из колонок опять зазвучал фоновый martial. Зрители торопились к выходу, желая уберечь бьющиеся в памяти отрывки песен, обратиться к ним посреди ночной тиши.

Владимир Калашников